смотря по сторонам не видя ничего

я лежала в пустыне, не чувствуя жар и холод,
и в груди, словно сердце, качался стальной осколок,
и в ушах, словно звон, раздавался тягучий стон,
и я плакала, ведь он сплетен был из лучших слов
а-ля "счааастье", "свобооода", "любооовь" и "послееедний шанс" —
я лежала, и мне было прооосто плевааать на вас,
и я видела небо, пустое от облаков
и от синего цвета мооооря
без бееере
гооов.

старомодное прощание

чтоб идти в никуда, быть никем и нигде,
человеком без имени, взгляда и голоса,
человеком без тела, волос и ногтей,
в пустоту темноты погрузившимся полностью
я согласна стать пеплом грядущих времён,
я согласна играться как с жизнью — с огнём,
я согласна на смерть, я согласна на боль —
лишь бы только не стать в новой жизни собой.

я пришла со щитом — я пришла за войной,
я водой и огнём сожжена и распята,
я стальная деталь, механизм заводной
спускового крючка под названием свято-
стихшим голосом я напеваю про дом,
про большую коробку из гипсокарто-
на, и надо ли мне воспевать по воде,
чтобы в следующей жизни никем и нигде
быть рождённой?

не знаю. не зря ли пою?
мне ответит всплеск на
каменистом к/раю.

освещая землю

ты говорила нам пора расстаться
что вас измучила моя шальная прыть

я вам старался в спину улыбаться
и не сорваться чтобы не убить

-

я брел дорогой в парке. полутени
оледенели, шелестели листья.
по-лисьи щурясь, бились дни недели
за право улететь и раствориться,

сквозь пальцы ускользая, как песок.
мой невесомый невысокий ра
смеясь крутил сансары колесо
как будто он смеясь крутил штурвал.

валился снег, вдали глаза тускнели
вблизи глаза смотрели сквозь меня,
меня не замечая в канители
что день за днем сбегает ото дня

-

я вас любил любовь еще быть может
а может и не быть - какая ра
зница? глазница выколота божья
и по щеке стекает бога ра

нейтральная эмоция

где священник пьёт виски у входа в публичный дом,
где свобода и братство не знают о слове "равенство" —
я живу и расту, и, вы знаете: ничего —
мне тут даже, наверное, можно сказать, что нравится.

здесь основа основ — это быть за себя и собой,
здесь начало начал предвещает конец изначально,
и качается маятник, пьяный, как часовой,
опоздавший на курсы иисуса, что превращает

аш-два-о в цэ-о-аш-и-так-далее. как ни стран-
но мне всё это нравится, в большей и меньшей степени.
даже беллка-сансара от чёртова колеса
убегает, но только нельзя убежать от времени.

мне плевать на систему, системе же — на меня:
справедливость — хоть что-то ещё происходит честно.
я стою на своём, как на льду. я не проверял
толщину — он, быть может, немного ещё, и — треснет.

и плевать. если честно, мне стало плевать на всё:
на стихи, на знакомых, на способ существовать,
на кино и на книги, на юмор и грязный стёб,
на тебя, мой читатель. москва ведь уже сдана.

может спросишь, причем здесь москва? не при чем, для рифмы.
если честно, здесь нету души, как и слова "нету".
ахаха. наебал, это слово я видел часто
в словарях. ну у даля оно сто процентов есть.

ведь наши помыслы чисты

чтоб выдавливать строчки, подобно тому, как когда-то
я из бывшей выдавливал что-то по типу "люблю",
этот баттл и есть, толькой нахуй мне все это надо? —
я рифмую квадраты и пью. и плюю. и блюю.

серый день-склизский день растекается тенью да по полу,
как густеющий шлак из прорвавшейся канализации.
не ебу, кто такой, но для рифмы скажу: попандопула,
или как его там? впрочем, похуй, ведь выкупят пацики,

как мне больно, тоскливо, хуево и холодно в карцере
под названием "комната", черном, как задница нигера.
мне, наверно, припишут сейчас оскорбление нации,
но я всех ненавижу и слушаю питера сигера:

он опять завывает про снег, что огромными хлопьями
покрывает без устали город, красивый и старый.
мне хулили беду, только хули тогда все вы холили
мой талант лепетать под дабстепчик, ебаное стадо?

надоело уже, если честным быть, самокопание.
в котловане платонова не было так одиноко.
если честно, то все эти батолы так заебали, мне..
мне уже все равно — я слечу или нет. ради бога,

ставьте мне три нуля или сколько позволит система,
ведь я каждого, кто прочитал этот текст, презираю,

и мой пенис залупой касается синего неба,
а когда он встает, то касается вашего рая :с

сублимация мертвой души

советую вам не тратить время на текст. лучше полюбуйтесь картинкой под хорошую музыку.

тосковать по себе.
тосковать по себе любимому.
вечерами в окне
разглядывать свой портрет
и подмигивать солнцу,
такому неторопливому,
и завидовать небу,
что живо в его огне.

тосковать по тому, что ушло, не оставив весточки,
что забылось за временем. на деревянный гроб
я бы раньше собрал из леса поленья-веточки,
а сегодня — всё тоже самое, но в метро.

я хочу быть героем
полотен
моргана вестлинга:
хочу жить в деревушке и радоваться закатам.
только это, как вы догадываетесь, естественно
мне не светит, как и внушительная зарплата.

говорят, что не в деньгах счастье, а в их количестве,
я сказал бы: не в деньгах счастье, а в их способности
превращать человека из серой незримой личности
в мудака без величия, правильности и скромности.

тосковать по себе. тосковать по себе любимому
и намеренно резко сбивать ритм в стихах —
в этом я преуспел, ибо где же такое видано,
чтоб в каком-нибудь обществе не было дурака?

я не знаю, зачем я пишу. да и это, наверное,
не имеет значения вовсе, и во все тяжкие
неохота идти и играть со своими нервами
лучше дома сидеть с интернетом и 2д няшками.

говорят, что душа есть качество слабоволия,
я согласен и с этим. но только порою в утро
или в день или в вечер я с видом златого воина
вспоминаю себя, не зная ещё, что буду

тосковать по себе.
тосковать по себе любимому.
вечерами в окне
разглядывать свой портрет
и подмигивать солнцу,
такому неторопливому,
и завидовать небу,
что живо в его огне.

Задание: Вы - офицер, который участвовал в войне на той стороне, которая в итоге потерпела поражение. Вам нужно описать послевоенное время от лица офицера.

1
и что, что я с самим собой
полжизни воевал?
я проиграл.

и кроме травм, и кроме той,
что я когда-то потерял, —
я стал никем.
я матерь
ял.
и я признаюсь —
я стрелял
по манекену
из себя
в кругу исписанных лис-
тен.
и я, как тень ложится в гроб,
ложился на пол и смотрел
на белоснежный потолок,
не предвещавший перемен,
не предвещавший ничего,
зачем хотелось бы вставать.
и только ночь, и только сон
ко мне ложились на кровать,
ко мне садились на балкон,
чтоб воевать.

2
и что с того, что я там был?
я всё забыл. я отпустил.
забыл, как бил, забыл, как пел —
я сам забыть всё захотел.
не я участвовал в боях —
бои росли внутри меня,
а я, как яблоко, опал
вглуби бездонной чащи. альт
ночной совы мне напевал
про золотой грааль.

3
и что с того, что я там был, —
я не подобен ни истцу
и ни громаде понятых, —
что видел смерть лицом к лицу,
что видел жизни полутень,
что видел времени забег
от точки А до запятой,
что выдает себя за ногу?
"крепись, товарищ рядовой!" —
пропел товарищ рядовому.
и одноногий улыбнулся,
он это сделал напоказ,
ведь он печально улыбнулся
в последний раз.

4
я это всё почти забыл.
я это всё хочу забыть.
ну что с того, что я там был?
ну где мне можно было быть?

5
война и мир. кровать и сон.
я пережил. я всё прошёл.
судья мне — неба небосклон
и мой погибний эшелон.
судья мне бог. но мог ли бог
позволить пуле и винтовке
стать одним целым? если мог,
то бог мне больше не судья,
не прасоздатель, не семья,
ведь он никто мне.