Ситуация критическая, наш покой исчерпан, напряжение значительно и мой контроль издержан, я уверен, из этой ямы нет пути наружу, тужусь, в попытке приобрести уверенность и ужас охватывает сталью мою голову, слишком много долек счастья разлетелось к черту в стороны, вороны кружились над остатком чьей то совести, как в нелепой странной форс мажорной повести, вместе были раньше, шли через эпохи зависти и ревности, извлекали на поверхность этой жизни ненависть, к тем, кто видит ситуацию на плоскости в пустой двухмерности, жили только духом чистой силы, а нелепости, преображают даже сталь пустой конструкции, вера в Бога стала модной темой и инструкцией, к светлому пути познания гнилой реальности, дальше свет в конце туннеля и порог тональности, чистого как снег высокого звучания, я переступаю через пустоту, прощение, предстоит прощание с чем то близко - дорого и нервно - сладко звучным, разобраться в бездне шорохов мы падая научим, свое вранье безликое и серое из подсознания, я перепутал стиль и стал за оправдание, давить свой голос, передавая словом истинность, отыскав в пустыне мерзкой фальши искренность… Все кончено. Нам тесен этот мир, мы выросли, на курганах наших душ стоят кресты, здесь погосты, здесь все нервное и тусклое, выжат как лимон и вера слишком узкая, в нее мне не протиснуть не извилины расплавленного мозга, изобилие, тоски и свист водопроводных труб, где-то далеко в таком же состоянье друг, мы оба знаем правду, но сказать боимся, над своими чувствами как вороны кружимся, что делать дальше, черт, какая ситуация, слишком поздно что-то делать, значит пора расстаться…

…Серою пылью пустынной дороги бледный холодный рассвет умывался, рядом шагая, мечтая о Боге, путник четвертые сутки скитался, ел тень деревьев, росой мучил жажду, знал о рождающих даль междометьях, слепо ощерено вдаль улыбался, думая, видимо что то о свете, месяц дарил ему грозную силу, знать аксиому пяти направлений, он же попав в голосов паутину, преображал свой напев в грозный ветер, эта поэзия бурной стихии перерождала природы начало, и проявляясь нелепо внезапно небо багряною бурей кричало, он удивлялся, но только для виду, мозг понимал, что упрямство аскета, дарит сознанью поток неустанно, белого кипельно чистого света, и над дорогой вздымалось как небо, лишь от прищура усталого глаза, желто туманная даль километров, дымного пепла, ужасного газа, знай, этот мир не расчитан на счастье, верь, я иду, чтобы дать ему силу, я понимаю, наивно, напрасно смыл идей заменять на стихию, но не прочувствовать это опасно, и потому я бреду через время, голосом тихо ласкаю несчастных, но презираю холеных лакеев… Солнце взбесилося, солнце-калека, солнце - пустынная даль междометий, в нем, в полосе лучезарного света тихо играются бледные дети…

Отпечаток моей поэзии покрыт налетом городского смога,
здесь совершенно равное расстояние от сатаны до Бога,
много разных путей ведет тебя по этой жизни,
в твоей голове, словно реки, сливаются потоком мысли,
много сил было отдано на обнаженные чувства,
много веры, чуть меньше искрометного искусства,
но лишь люстра внимает моим словам в светлой комнате,
пустые строки разбивают губы в нервном шепоте,
тебе посвящена новая граффити на стене города,
о тебе рассказ всех пацанов, в дыму пороха,
твоим теплом согреты разные участки улицы,
твоим отражением в закатном мареве коты любуются,
столкнулся с простотой, прости, не жалуйся,
видно слишком мало от тебя осталось, да?
прикрепи себя к письму и в виртуальном времени,
заблудись частицей странной электронной тени,
грели легкие, сигареты постоянно выгорая,
ты стремился к светлому, того не осознавая,
злая, тебя манила сторона, но все же день,
потопил твое мышление в потоке странных новостей,
что кидают СМИ в отравленный эфир без жалости,
жрали информацию мы просто от усталости,
мой компьютер не давал причин расслабиться,
кто то от пустой любви к приходу дня отравиться…
Все, устал, неверное мое прочтение,
не приносит голосу совсем успокоения,
прозрение мне не грозит и все же вдруг…
пусть услышит эти строки только настоящий друг….

Ступая по гранитным плитам, где грани в тесном переплете с ступенями моей орбиты и голосом моей свободы, влечет меня туманный шепот в увитый бархатистым плюшем и холодом старинный город, где медленно крадутся души, а я не слушаю я верю и вижу степень восприятья так, как неистовый калека у церкви просит подаянья, а я… не знаю, может стоит пройти и дальше размышляя, глотая утомленный воздух и чувства от людей скрывая, не зная, знаю, а какая здесь степень данности в причинах переживания кошмара трущобных масс, езду в машинах, я не могу, поскольку это проходит буднично устало, сюда несет бродяга ветер оборванных стихов начало, под ним фактурная свобода, ее нам часто обещали, в ней день–за–днем и год–за–годом стиралось то, что смысл давало, для этой странной жизни в гетто, где промелькнуло столько жизней, где крик простого человека не зажигает в сердце искры, поскольку лирика пространства, сжираемого разрушеньем, не прибавляет телу массы и не дает душе прошенья….

Так рождает лирику холодным скользким утром, еще один пацан,
в сердца биенье заложен ритм, сэмплов хлам,
бит очистил скользкий воздух сам, и превратившись в ветер улетая,
тая, ввысь, сложил сагу о пространстве времени и редких птиц,
глупых страниц, где заложен равномерный смысл,
где пробились умные мысли и разошлись,
на пустом месте рожден очередной шедевр,
голова опухла от серых будничных проблем,
жара стекает по обнаженным крышам,
тело обезвожено, сквозь кривое зеркало висит тупая рожа, моя?
Я не знаю, просто очень больно сделал этот город, где - то,
уходя из памяти коротким негативом лета,
взрывом солнечного света вырываются куски памяти,
мало что осталось от души, лишь тупые грани,
а с небес спускались в утомленье ангелы,
трубный голос поменял две плоскости местами,
на пустырь блуждающий по мусорному городу и кровавый след под окнами панельного дома,
сколько юных жизней было на асфальт разменяно,
ничего так и не дав взамен, зато, жизнь ломала каждого из них не придавая значения
расовым признакам, я бил кого - то в темноте подъезда и не верил принципам,
братского сердцебиения, оно не познано, что - то делать в этой жизни поздно,
но, я стараюсь и, убегая от действительности травлю свое тело алкогольными истинами,
от этого адского солнца закипают мускулы, вера неисчерпана, но что - то доброе и грустное,
испарялась с каждой прожитой секундой времени, улетала странной желтокрылой тенью,
видимо мое немое сумасшествие, мне дает надежду на прожитие очередного дня…

ПОХВАЛЬНО