Вдоль полосатой тесьмы, вдали от дома,
Роясь в пейзажах глазами сонными.
Я ощущаю кожей сумерек взмахи,
По ветру несущему признаки страха.

Здесь крепости леса плетут свои сети,
Над панихидой псов притянутых светом.
А я сверяю часы по синим отметкам,
По музыке гула, вдыхая ноты терпкие.

Прожилки белые на серых бороздах,
Тянутся вспять с бешеной скоростью.
Будто узнав мои больные тревоги,
Мелькают прочь за склоны пологие.

Уходят в небо мосты под маревом,
Тоска в пути, словно кем-то подарена.
Трепещет с хрипом на нервах шатких,
Когда гуляет ветер в колесных арках.

Вязнут минуты на швах дремоты,
И вновь стрекочут по цифрам гнедым.
Казалось, что время петляет порывами,
Казалось… но это все мнимое.

Ковыль меняет цвет даже когда темно,
Ведь время года и жизнь это одно звено.
И только здесь он неизменно рыхлый,
Подобно мне, втянувший выхлопы.

Прелый камыш в голодных болотах,
Блекнет как строфы в моих блокнотах.
А где-то подпирают дымом своды,
Пуская вспять потоки водные.

Из размалеванных полей растут столбы,
Словно свидетели чего-то забытого.
Что наблюдают воочию,
Как выцветает пластик на обочинах.

Я вырываюсь из телефонных сетей,
Чтоб созерцать, как листья редеют.
Но даже изморось с веток старых,
Не разбавляет соль городского муара.

Только меняет все, вплоть до голоса,
Оставив имя на графитовых полосах.
И я не знаю кто я ведущий или ведомый,
Опять в дороге снова вдали от дома.


Теперь я Вас слушаю...