Пневматика уснувших лиц.
Покрыта пеплом пепельниц,
Но часть страниц, точнее строк
Бессмысленно твердит про срок.
Но мой порок – бумажный слог,
Уснув, уткнулся в чей-то бок,
Влюбленный мог, влюбиться в космос,
Хватаясь за горящий трос.
Я вырос, изначально рос.
Внутри песочных, теплых грёз,
Того, что называют – глобус.
Я словно пес, сорвавший голос.
Я пишу, а Настя ждет,
Но, не дождавшись, вновь уснет.
Проснувшись, снова повторит:
- Ты написал? – пиит, молчит.
Он смотрит в точку тишины.
И говорит себе, спеши…
Предотвратить рожденье лжи.
Растение корнями в швы,
В душе неспешно задуши.
Ты слышишь, Настя, слышишь это?
Всего две рифмы, два куплета.
Всего две мысли, раз по триста,
Как факты, на руках юриста.
Как чекисты, я забыл,
Когда в последний раз любил.
Когда курил из трубки мира,
Катаясь словно в масле сыр.
До дыр я затаскал рубаху,
Папаху, что терял от страху.
На плаху положу свободу,
Чтоб окунуться в это воду.
Не в моду и невмоготу,
Жить одному, хранить тоску,
Писать на стенах эпиграммы,
Когда весь вес, разбит на граммы.
Поперхнусь дорожкой в рай,
Пускай заварят крепкий чай,
Пускай оставят одного.
- Я Настю, жду, уже давно.
Пустое дно, в стакане – водка,
Глоток, глотаю – жжется глотка
Миниатюрная проводка,
От сердца и до сердца, знай.
Дождавшись Бога - умирай,
Дождавшись Настю – не бросай,
Люби, беги, цветы срывай.
Теперь твой дом – небесный рай.