когда я уходил, рыдали вслед манекены
и стены выблёвывали прошлое под треск системы,
мой траст какой то пидор спустил в канализацию,
здрасьте, я вас где то видел, и я хочу вас [связать] выебать.
на последней станции красной ветки
я станцевал свой палец, пытаясь сломать вектор
неонацизма в виде обдолбанной головы.
я блин, трушный Давид — под кожей кило травы.
у выхода из метро я подумал, главное не встретить мента,
не то пизда. грохоча как сломанный робот, подкатил трамвай. я туда
прыгнул, со всем зайчеством постсоветских религий,
подставляя свой винчестер вам, как осень поставляет сиги
в надежде на огонек. рядом пылали рябины
отбитым пожаром в окна. кондуктор требовал пин, а
во мне горела месть — я прижимал морду к холодным стёклам.
здесь не было знакомых мест, срок пребывания истёк,
осталось всаживать гильзы, перевернув мир, словно календарь
мой палец заживо гнил. я пил вину в mirror, как отбитый Дарт-
Факин-Вейдер, насадив на календарный лист отчёт балистиков.
заложник аддикций, бездарь (ты только не злись)
я после в твою [квартиру] проник,
незаметно, как проникают стихи Лёхи Никонова
ощущая всем сердцем горячего тела тремоло,
достойный отца сын с картины /Р.Е.М.-
brand/ обрей бородатость встречи в своей драматичности.
я — твой дикий косплей, самый эмоушн спич,
доводящий твой слог до аутентичной икоты —
заплутавший маЛёхо, сбежавший от бывшей,
кот.

"Возвращение в Итаку двух бездарных рифмоплётов,
Лучше к этому этапу тут не стали ни на йоту,
И чуть что орут "полундра", хоть все гангстеры и хасла.
То, как я пою наутро, вы все знаете прекрасно.

Мы в команде Autistic все реально мушкетёры -
Точно обойти не сможем здесь вниманьем угнетённых,
И не признаём хозяев. В их язвительных стишатах
Обездоле... Кукареку! Извините, не сдержался.

Похуй, аве Иегове! Хули, Люциферу аве!
Поклоняюсь не иконе, чту лишь Птицеферма Флаву.
Тот, кто нагло называет "одомашенная птица",
Не видал пока ни разу с их мамашей репетиций.

Чую, хоть мой нюх не волчий, да и глаз не ястребиный,
Дух зажжённого мангала и настойку из рябины.
Вот и открывают клетку, снова гоев наебали!
Как и говорил, отпустят без малейших колебаний".
____

Уважаемый читатель, я не пью, но ты бухай -
Что под водочку пиздаче барбекю из петуха?
Я не мент, не на Тореза, даже шибко не стрелял,
Но кому какое дело? Есть шашлык и дистиллят.

даже не стал половиной единицы,
мир навязывал и я воспринял традиции,
продал свои всевозможные принципы,
а мысли — заложники в механизме.

поездка в такси напоминает о былом,
даже дорога в кратерах папиллом,
в будущее заглядывать не резон,
ведь куда по асфальту на катере заплывёшь?

радует одно, в такси не выйти в окно,
нас поставят на аварийку,
потом...

потом добирайся сам.

под ночным небом,
шагаем с такими же потерянными.

разобьём механизм в дребезг,
который кормили своими жертвами.

идут люди всё дальше,
которых скинули на половине пути,
/ибо так завещал создатель/
ценой жизни освещать смысл.

совсем разные люди
девушки в платьях цвета алых парусов,
у парней — кроваво-красные зубы,
/что перегрызли мачту/

брошенные на окраинах дойдут до города,
где всё время цветёт флора,
и все родственны со звёздами
/а некоторые к ним и полетят/

Глупый пацифист-семит, нацепив тесьмы и страз,
В клубе двадцати семи. Двадцати семи из ста.
В клубе с Тимати и Dlee, и в экране тут - не вы;
Вашу тиму сберегли рифмы ранних нулевых

В стенах города весны. С драным ссаным рюкзаком,
Здесь, где горы навесных старых за́мков и замко́в,
Зашиваясь, как портной, курит, бесится "звезда" -
В нашей паре счёт ноль-ноль будет, если я не сдам.

- Deathdreamer, давай купим Эминема?
- Нет, у нас есть Эминем дома
Эминем дома: mn8

Аутистикам по тридцать, но в команде три нуля.
Научитесь не палиться, ведь покамест - симулякр.
Ну вы поняли, вопросик здесь застрял, как толстый глист:
Как так Mister LezOffFire оказался просто leased?

Униформа Эминейта - вся фальшивая насквозь,
Ведь вчера была на том, кого повесили на гвоздь.
Сокомандники, вестимо, не ценнее, чем бордюр -
Напомаженный Дездример лицемерен, как Тартюф.

Вместо Мистера напарник - сорт плацебо Эминема.
Ты единственный на баттле, кто потребовал замену,
Думал, сделать покрасивей, типа, ищущий обрящет?
Но тебе бы нас осилить не помог и настоящий.

Тут, боюсь, не паляниця будет в роли шибболета -
Я отнюдь не поленился, видел ролики про это.
В наших текстах всё погано, лишь пошлятина и мусор?
Только вот у вас команда из халявщика и труса.

На рабочем столе планшета – старое фото с отцом
на фоне готической башни ЦНИИ РТК –
бетонного тюльпана с лепестками,
застывшими в приветствии солнцу.

Обвожу интерьер зачарованным взглядом,
под купол (в 70 метров!) его устремляю,
туда, где наверняка мы кажемся муравьями
рядом с соломинкой–манипулятором.

С его помощью гордый красавец «Буран»
доставлял бы грузы на станцию «Мир».
Жаль, давно уж и тот, и другая мертвы,
Как и первый Союз – нет, не аппарат…

Флешбэки тонут в сигналах «на помощь»:
на экране – вид с камеры мобильной платформы.
Выдыхаю: робот всего-то не смог перейти через горку,
застряв, как вкопанный в подобии комы:

Не повернуть ни вправо, ни влево.
Небольшое вмешательство, как в NFS –
Эверест преодолеваю в объезд
И вновь уступаю бразды правления.

Понаблюдаю еще, чтоб помочь не упасть,
но дальше без сбоев. Методично, послойно
колесный принтер утолщает оболочку
жилого модуля, образуя на ней прочный панцирь.

Но стоит мне скомандовать «Свободен»,
и я готов поспорить,
строитель мой не замрет в растерянности,
а пустится во все тяжкие, как его предки,
выписывать скрижали на нетронутой почве.

И почерк такой хоть для нас непонятен,
и фразы едва ли смыслом заблещут,
зато еще долго не быть им заезженными.
Где надо, метеориты расставят знаки препинания.

Но бал теперь правит муторный труд –
Возведение однотипных конструкций.
Вместо вольной поэзии лунного грунта –
Тексты из идентичных кирпичиков-букв.

Все движется к унификации,
И как тут не повторяться?

Отключаю трансляцию –
Снова обои с папой.
Благодаря ему и началась дорога в космос
и моя, и моего ассистента тоже.
Но последние новости он будто проспал:

«Сегодня программы полетов – ремонт туалетов на МКС,
Удел фанатов да пилящих бабки прохвостов!»
Будь он жив, уколол бы нас еще одним сходством:

«Не герои вы все теперь, а ремесленники…»

Но не пора ли, наконец, оставить в истории
Место для поцелуя «Союза» и «Аполлона»,
И прочих свершений, значимых, безусловно, –
И двинуться к новым рубежам и пустотам?

И пусть обвешавшись гаджетами,
мы теперь больше походим на геймеров за игрой,
Но годами стойко переносили те же тренировки:
перегрузки в десятки «же»,

многочасовые подводные заплывы,
одевание скафандров (в противогазах!)
А главное – не позволяли угаснуть
вере в то, что увидим еще новые прорывы.

И пусть далеки
от роскоши наши дворцы из реголита,
но первых посетителей с Земли
уже приняли

И меня в их числе.

С.С.С.Р.
2045 г.

Все очевидно, дольче вита.
На поверхности, как базис в стазисе.
Мы начинили взрывной силой.
Праздник так себе. Подрывайся цех!
.....
40 лет отдано государственной службе.
Оступаться не нужно. Прилежный и трушный.
Мастер конвейерных дел, позвольте представиться мне,
Строил социализм, ведущий специалист.
Опора СССР, ввел акроним Г.О.С.Т.

Комсомол и пионер, образцовый всем пример.
Отец робототехники, сын биомеханики.
Моя цель восхваление патетикой,
Мои сны, как сделать идеальным мир.

В одного возвел НИИ, завод дымит,
А зов внутри все ни как не потушить.
Стремлюсь к идеалу, утопий мало,
НТР тяну как одеяло, идеи оригинальны.

Много изобретений, восхваляю патриотизма вехи,
Но внутри так зреет, раскрываясь будто веер.
Неудовлетворенность. Еще столько предстоит создать.
Неугомонность. В глазах горит азарт, в зрачках квазар.

Всегда пёр наперекор, обратен, как противофаза,
Но сегодня вышел из берегов, показался в противогазе.
Горит любимая лаборатория, спасибо цезий.
Его было там порядком тонны десять.

Паника средь персонала, эвакуация, сирена.
По секрету, рад стараться, это я все сделал.
Но для чего, в чем тут мотив? Может просто сбредил?
Ведь ты ученый, есть мозги. А так же и свои секреты.

Пламя кушает отдел, огонь прекрасен
Не торопясь иду в свой кабинет и закрываюсь.
Я предупреждал, что прогресс необратим, но не к чему так торопить.
«Друг, к чему тут негатив, пока предприимчив до конца иди."

Пускай зачинщик, но испытывал любовь к отчизне.
Пусть к святым и не причислят.
Набожен, и ради приличия,
Надо провожать свою кончину чисто.

Последний вдох, делаю в маске разрез.
Перед смертью целую православный крест.
На кителе звезда и герб,
С портрета взор вождя так наблюдателен.

нью гейм, самый стандартный сетап
и бульварного чтива характер.
ты плывёшь от того что пошёл под себя
и качаешься в детской кроватке.

детский сад, начальные классы,
ненавидишь варёный лук в супе.
море полное волн конформастии.
Эрленд Лу, наивно, супер.

выпускной, джонибой, первый кэш.
ветер перемен грубо бьёт в парус.
ты сменил «Тюшу-Плюшу» на Ирвина Уэлша
и бросил любить группу «Краски».

бро на форуме, где пишешь репы,
буллят за треки херовые.
и прицепится, словно прищепка,
имя автора Декамерона.

сердце мозгу сказало «шат ап!»
тот не против был, на самом деле.
спрашивал у неё: «шо не так?»
отвечала, шо, мол, залетела.

все несчастные семьи… и впрямь!
миксовал коньяки с тоскою.
а с неба смотрела какая то дрянь
величественно, как Лев Толстой.

човен чё-то, отнюдь, увы, не ледокол
на замёрзшей, заснеженной речке.
и тогда ты заметил, что жить нелегко,
всё не так, как пел Макаревич.

из моря страстей в бассейн без воды
ныряешь с разбега, не целясь.
оказался совсем один,
один в каноэ, в океане эльзы.

снова форум. его коридоры,
с метрами бельевых верёвок
в паром проссанных простынях
Александера Никонорова.

а в мире новости, от которых не скрыться
в периметре комнат квартиры,
когда над тобою повисли
три тома войны и мира.
…
плывёт в голове моча.
уже близок логичный итог –
поукутавшись, в кресле-качалке
дописать собственный эпилог.

мы уходим в последнюю осень,
как всегда, подвисая на классике.
и дабы в Аидово царство дополз,
положите донаты на глазки.

Мы летим
За неведомый горизонт.
Впереди
миллион световых,
Клонит в сон.
Вселенная как два колеса,
То есть бесконечность.
Ту любовь мне навязал
Пророк из библейских наречий.

У вселенной есть пик
И конечный маршрут.
Его стараюсь найти
К нему и стремлюсь.

Мне в красках сказали,
Что бог это солнце,
Он россыпью в звездах.

Он есть та планета,
Он был в той комете,
Причина всех благ и трагедий.

Мы летим
За предел небосвода.
Торопить варп не обоснованно.

Пару секунд и парсек.
Наш звездолет быстрее всех.

Уже пройдено сотни космо-плантаций,
Где не ступал фюзеляж пепелаца.

Мимо вселенные в вакууме в иллюминаторе,
Растворяются пятнами,
Ничтожны как атомы.

Миллион световых за плечами,
Команда как одичалые.
Но путь не бесполезен, оставим заметки,
Забудем новые, ветхие. На борту апекс заветы.

Что помогают сдерживать слово.
Порой жгёт будто озоном.
И не поможет санскрин,
Когда воля мертва как санскрит.

Спросишь,
Откуда эта гипперопека к массивным объектам?
Не умелый гид не помеха,
Строим свои путеводные сметы.

Навигатор - та умная книга,
Уже завтра откроются новые виды.
Подвешена возле рубки,
Потешно?
Но так узрит любой путник.

Качается в такт, отчаянья ноль.
Качается словно она метроном.

Ведет через тайны материй,
Сквозь тропы потерянные,
По мгле и по темени,
Не во вред, а для...
Внутренних демонов.

Утоляя их интерес бесконечно-безмерный.
Плеяд и не счесть будь то всплески и спектры.

Завороженны галактикой,
Гиганты и карлики,
Всё подавайте им.

Разрезаем
Волны космолетом антивещеества и энтропии,
Разрезаем
Толпы прокаженных, на вооружении плазмаган и экзопилы.

Вылетаем из млечного пути,
Не изменчивый мотив - вот наш отчет.
Курс не обратим, трудность не смутит
Три-два, скачек.

И вряд ли остановит:
Кислородный голод земноводных,
Якорь бросим в космо-море,
Перелистнем страницу и по новой.