Зеркала пусты,
Подобны глазам слепым.
В лунном свете танцует лишь пыль.
И не поможет, сколько б ты не выл.
Сотни желтых глаз следят из вязкой синевы.
Где копнуть, что бы обнаружить в себе смелость
Когда даже запасная
Свеча истлела?
Не поможет, сколько б ты не выл
Сотни желтых глаз следят из вязкой синевы.


Часы на стене бестолково тикали,
Отсчитывая непонятное псу время.
Снаружи, с важным видом, в ошейниках кредиток
Ходят псы двуногие на поводках суеверий.

Дом все еще был уютным на запах.
Плед на диване пушистее хвоста матери.
Небо звездное, будто кто-то рассыпал сахар.
Ветер рычал листвой сухой, как кашель астматика.

Внезапно, что-то почти за гранью острого нюха
Заставило вздыбиться шерсть на загривке.
Позорно между лап и к самому брюху
Хвост прижал страх, как ореховое масло липкий.

Нечто пахло разложением и чем-то пряным.
Так пахнут кошки, брошенные дохнуть возле рынка.
Приглядись – притворится грудой старых тряпок,
Спрятав ловко вой голодный в скрип ржавой калитки.

Иглами под шкуру сотен коготков перестук.
Чернильной кляксой по стене в хозяйскую спальню.
Взвыв чуть визгливо, пес сумел перебороть испуг
И ввалился в комнату грозно клыки оскалив.

Основное зверь впитал с материнским молоком.
«Лишь сомкни глаза, лохматый, знай быть беде.
Не смотри, что гонят, кто словом, а кто сапогом.
Для тебя свят закон один – охранять да бдеть.»

Человек его еще дремлет в сладком безведеньи
Пока тень бесформенная по руке лозой да к горлу.
В сумраке глаза зверя сверкнули расплавленной медью
Звонкий, как хрусталь, лай и враг отступает покорно.


В этот раз без жертв,
Обошлось царапиной на кисти.
Вместо похвалы хозяйской
Обидное «заткнись ты!»
Пусть страх силен,
Чувство долга – крепкая броня.
Ведь кому если не псу «бдеть да охранять»?