Вью из охлоса верёвки, тут фундамент - мамоёбство.
Ты же в плотности рифмовки уступаешь кроманьонцам,
Видишь в зеркале гондона, как рептилия на фото -
Я вам не палеонтолог, здесь непыльная работа.

Что-то ласково щебечешь, в треке искренне не гаркнешь -
Я лавкрафтовская нечисть, ты лишь whisperer in darkness.
Мой атлант расправил плечи, брюки лопаются резко,
Ты оправдывался вечно страхом к опыту ареста.

Лопухи боятся песен. В них, помимо пианино,
Прозвучит баян со смесью героина с цианидом.
Там - кому-то ни черта не светит с тормозом-агентом;
Тут - в твой "Йети" зачитали дети лондонского гетто:

Даже там одни бабаи, или чавы али кокни.
Нашептал под них товарищ величавый солилоквий,
Запихнув туда к тому же христианского подтекста.
Я ж себе урвал на ужин христианского младенца.

Кодекс - правила олдскула и классического бэттла,
В торбе камера-обскура, плюс носитель и проектор.
Ни минуты с нейросеткой, близок к дагеротипии.
Ты вернулся гомосеком из концлагеря в Сибири.

Есть ещё оттенок в споре, так что буду с вами вежлив:
Помню, ты хотел(а) к морю - я живу на побережье.
Возвращайся, неуклюже и украдкой, за вещами -
Эту пару ты не сдюжишь, я буквально обещаю.