мой внутренний Пушкин умер.
вместе с ним и наше всё,
а наше общее всё — мои бесполезные раздумья
о том о сём.
я могу крокодилом плакать, волком выть,
мечтать о том, кем могли стать,
но то, что рыба гниёт с головы —
не больше, чем оправдание хвоста.
и я ныряю в воспоминания,
как в мутные воды охотского моря,
как в уютную могилку под плинтусом.
выкапываю подростковые тайны:
в детстве существование было простое —
вот я сижу, переустанавливаю виндоус,
мне не нужны деньги, но я знаю, что их не хватает.
осенние листья горстью отстрелянных гильз
превращаются в первый стих,
а люди вокруг становятся урожаем.
и созревают в статус и должности.
они не те, кем хотят казаться,
как совы, что выпорхнули из дневника.
даже дворник дядь Витя, молча поправляя лацкан
мечтает улететь на метле, но никак.