У Лавкрафта герой - рассказчик заебывает, вечно он какой-то одурело - блаженный, считающий, что увиденный им ужас - это его крест и он блядь, обосравшись сам, морально обязан больше никому не дать обосраться.
Ломается, мурыжит, нехотя повествует, ему как будто чертовски жаль твои нервы, он бы и рад придержать язык, но типа вынужден и на тебя повесить это бремя страха.
Выходит что-то типа:

- Давай братан, облегчи свою душу, не щади! Что ты видел в конце-то концов!?
- Это сложно передать словами, но я обосрался!

Немного утрирую, конечно, чудища Лавкрафта зачастую имеют конкретные признаки, но значение у них мелкое, главная деталь - страх самого рассказчика! Ты какого-то хуя должен ужаснуться его ужасом, потому что причину его ужаса сложно описать. Такой вот прием заимствованного страха, который дохуя приедается от рассказа к рассказу.