Жан Брикмон. Право на интервенцию или международное право? Ответ для левых контр-антимилитаристов.

Неспособные перестроиться идеологически после ликвидации «большого» советского брата, европейские левые скатились к внутренней междоусобице и «гуманитарному» интервенционизму. Полностью дезориентированные, они призывают американский империализм защитить народы. Но как можно желать свободу другим, если сам отказался быть свободным?

После 90-х годов и, особенно, после войны в Косово в 1999 году, противники интервенций НАТО и западных стран вынуждены были столкнуться с теми, кого можно назвать левыми (или крайне левыми) контр-антимилитаристами, которые включают в себя социал-демократов, Зелёных, и большую часть «радикальных» левых (Новая Антикапиталистическая партия различные антифашистские группы и т.д.). Эти левые не выступают открыто в пользу западных военных интервенций и иногда критически настроены против них (обычно лишь в отношении используемой тактики и целей, нефтяных или геостратегических, приписываемых западным державам), но основную энергию они тратят на то, чтобы «предостеречь» против «уклонов» ту часть левых, которая решительно выступает против этих интервенций.

Они призывают нас поддержать «жертв» и бороться против «палачей», быть «солидарными с народами, борющимися с тиранами», не поддаваться «антиимпериализму», «антиамериканизму» или «антисионизму» в их упрощённом толковании и, особенно, не вступать в союз с праворадикальными силами. После косовских албанцев в 1999 году они вступились за афганских женщин, иракских курдов, а совсем недавно за ливийский и сирийский народы, которых «мы» должны защитить.

Нельзя отрицать, что левые контр-антимилитаристы чрезвычайно сильны. Война в Ираке, которая была представлена в форме борьбы с угрозой, оказавшейся мнимой, вызвала кратковременный протест со стороны левых; но их протест был ещё более слабым на интервенции, представленные как «гуманитарные», такие как интервенции в Косово, бомбардировки Ливии или сегодняшнее вмешательство в Сирию. Любые разговоры о мире или империализме просто отметались в силу «права на вмешательство», «ответственности по защите» или «долга оказать поддержку народам, оказавшимся в опасности».

Радикальные левые, испытывающие ностальгию по революциям и национально-освободительному движению, стремятся рассматривать любой конфликт внутри данной страны как агрессию диктатора против угнетённого народа, стремящегося к демократии. Подобную интерпретацию дают правые победе Запада в борьбе против коммунизма, и в этом они не отличаются от левых.

Кто это «мы», кого призывают «защищать и вмешиваться»?

Основная неопределённость дискурса левых контр-антимилитаристов относится к вопросу, кто такие «мы», которые должны защищать, вмешиваться и т.д. Если речь идёт о западных левых, социальных движениях или организациях по защите прав человека, то им следовало бы задать вопрос, который Сталин задал Ватикану: «А сколько у вас дивизий?» Действительно, все конфликты, в которых эти «мы» считают себя участниками, являются вооружёнными конфликтами. Тогда «вмешиваться» предполагает вооружённое вмешательство, а для этого необходимо иметь военные средства.

Разумеется, у европейских левых таких средств нет. Они могли бы обратиться к европейским армиям и потребовать их вмешаться, вместо вмешательства американских вооружённых сил, однако последние никогда этого не делают без массированной поддержки самих Соединённых Штатов, поэтому реальный смысл обращения левых контр-антимилитаристов таков: «Господа американцы, хватит заниматься любовью, давайте-ка повоюем!» Или ещё лучше: в силу того, что после поражения в Афганистане и Ираке американцы не будут больше рисковать, ввязываясь в наземные операции, они просят только US Air Force (ВВС США) бомбить страны, в которых нарушаются права человека.

Конечно, можно согласиться с тем, что права человека должны быть отданы в добрые руки Соединённых Штатов, его бомбардировщиков и беспилотных летательных аппаратов, и пусть они будут лежать на совести их правительства. Но тогда нужно понимать, что именно к этому сводятся все эти призывы к «солидарности» и «поддержке» сепаратистских или повстанческих движений, вовлечённых в вооружённую борьбу. Но на самом деле эти движения не нуждаются ни в каких лозунгах, включая и те, которые неистовство выкрикивают на «митингах солидарности» в Брюсселе или Париже, повстанцам нужно совсем не это. Они хотят тяжелых вооружений и бомбардировок своих врагов, а это им могут обеспечить только Соединённые Штаты.

Левые контр-антимилитаристы должны, если бы были честными, сделать этот выбор и открыто призвать Соединённые Штаты бомбардировать страны, в которых нарушаются права человека, но они должны тогда нести свою ношу до конца. На самом деле, спасать народы, ставшие «жертвами своих тиранов», они призывают ту же самую политическую и военную структуру, которая вела войну во Вьетнаме, которая осуществила одностороннее эмбарго и войну против Ирака, которая налагает санкции против Кубы, Ирана и всех стран, которые ей не нравятся, которая поддерживает Израиль, которая всеми средствами, включая государственные перевороты, выступает против всех реформаторов в Латинской Америке, от Арбена до Чавеза, включая Альенде, Гуларта и других, и которая бесстыдным образом эксплуатирует ресурсы и трудящихся почти по всему миру. Нужно иметь богатое воображение, чтобы узреть в этой политической и военной структуре инструмент спасения «жертв», но на практике именно это и проповедуют левые контр-антимилитаристы, ибо с учётом существующего соотношения сил в мире никакой другой инстанции, способной навязать другим свою волю военными средствами, не существует.

Вряд ли правительство Соединённых Штатов знает о существовании левых контр-антимилитаристов; Вашингтон принимает решение о вступлении в войну только в зависимости от своих шансов на успех, своих интересов, внутренней и внешней оппозиции и т.д. И как только война развязана, Вашингтон старается выиграть её всеми средствами. Так что нет никакого смысла требовать от него совершать только «добрые» интервенции, только против настоящих злодеев и с помощью деликатных методов, которые были бы щадящими для невинного гражданского населения.

Те, кто призвали НАТО «поддерживать прогресс в отношении афганских женщин», как это сделала американская Amnesty International на митинге в Чикаго, призывают Соединённые Штаты де факто совершить военное вторжение и, более того, бомбардировать афганские населённые пункты и посылать беспилотники в Пакистан. Нет никакого смысла требовать от от НАТО защищать, а не бомбардировать, ибо армии действуют только таким образом.

Излюбленная тема левых контр-антимилитаристов – призывать тех, кто противится войне, «не поддерживать тиранов», во всяком случае, не поддерживать тех, на чью страну нападают. Проблема состоит в том, что любая война требует массовой пропаганды, а последняя основана на демонизации врага, и особенно его лидера. Чтобы поставить заслон этой пропаганде, необходимо разоблачать пропагандистскую ложь, выявлять преступления, совершаемые агрессором, и давать им сравнительную оценку. Эта задача необходима и она неблагодарна и сопряжена с риском: вас вечно будут упрекать за малейшую ошибку, тогда как вся пропагандистская ложь будет забыта, как только закончатся военные действия.

Бертран Рассел и британские пацифисты во время Первой мировой войны обвинялись в «поддержке врага», но если они и развенчивали пропаганду союзников, то делали это не из любви к кайзеру, а из-за своей приверженности миру. Левые контр-антимилитаристы любят разоблачать «двойные стандарты» последовательных пацифистов, которые критикуют свой собственный лагерь за преступления, но оправдывают или опровергают те, которые приписываются врагу (Милошевич, Кадафи, Ассад ит.д.), однако эти двойные стандарты всегда являются следствием сознательного и законного выбора: противодействовать военной пропаганде по месту проживания ( то есть на Западе), пропаганде, которая основана на постоянной демонизации врага, на которого совершается нападение, и идеализации тех, кто на него нападает.

Левые контр-антимилитаристы не имеют никакого влияния на американскую политику, но это не принижает их значимость. С одной стороны, её коварная риторика позволила нейтрализовать всякое пацифистское или антивоенное движение, но они также сделали невозможным проявление в любой европейской независимой позиции, как это имело место во Франции при де Голле, и даже, в меньшей степени, при Шираке или в Швеции при Улофе Пальме. Сегодня подобная позиция была бы немедленно атакована левыми контр-антимилитаристами, которые обладают значительным набором медийных ярлыков, таких как «поддержка тирана», «мюнхенская» политика, виновный в «преступном равнодушии».

Главным из того, что совершили левые контр-антимилитаристы, является то, что они лишили Европейские страны суверенитета, подчинив их Соединённым Штатам, и ликвидировали всякую возможность вести независимую политику в отношении войн и империализма. Они также вынудили большую часть европейских левых занять позицию, полностью противоречащую позиции латиноамериканских левых, и возвести себя в ранг противников таких стран, как Китай и Россия, которые пытаются защищать международное право (и имеют на это все основания).

Странно слышать от левых контр-антимилитаристов осуждения революций прошлого, как непременно ведущих к тоталитаризму (Сталин, Мао, Пол Пот ит.д.), и предостережения от повторения «ошибок» по поддержке диктаторов, совершённых левыми в прежние времена. А теперь, когда революции совершаются исламистами, мы должны верить, что всё будет хорошо, и аплодировать. Может быть пора извлечь из прошлого урок и понять, что насильственные революции, милитаризация и иностранные интервенции не являются единственным и лучшим способом осуществления социальных преобразований?

Запретить «гуманитарные» интервенции и потребовать строгого соблюдения международного права

Нам беспрестанно повторяют, что нужно действовать немедля (чтобы спасти людей от беды). Но когда принимали эту точку зрения, то никаких дебатов об иных способах разрешения конфликта, кроме военной интервенции, левые не проводили. Политику, за которую в настоящее время ратуют левые контр-антимилитаристы, необходимо повернуть на 180 градусов. На смену военному вмешательству, мы должны потребовать от наших правительств строгого соблюдения международного права, невмешательства во внутренние дела других государств и отказа от конфронтаций в пользу сотрудничества. Невмешательство – это отказ не только от интервенции в военном плане, но и в дипломатическом и экономическом, это недопущение односторонних санкций и угроз во время переговоров, а также партнёрские отношения между государствами.

Вместо беспрестанных осуждений «злых» лидеров таких стран как Россия, Китай, Иран или Куба в нарушении прав человека, чем любят заниматься левые контр-антимилитаристы, мы должны прислушиваться к этим лидерам, вести с ними диалог и доводить их точки зрения до наших сограждан.

Разумеется, такая политика не в состоянии разрешить проблему прав человека ни в Сирии, ни в Ливии, ни где-либо ещё. А какая может? Политика вмешательства усиливает напряжённость во всём мире и ведёт к его милитаризации. Страны, которых эта политика задевает, а их много, защищаются как могут; кампании по демонизации властей нарушают мирные отношения между государствами, культурные обмены между гражданами, а косвенно и развитие либеральных идей, за которые выступают приверженцы военных интервенций. С того момента, когда левые контр-антимилитаристы отказались от любой альтернативной программы, противоречащей этой политике, они на самом деле отказали себе в праве иметь хоть какое-то влияние на международные дела. Неправда, что они «помогают жертвам», как они это утверждают. Они, кроме разрушения всякого сопротивления империализму и войне, ничего не делают, единственными кто, в конечном счёте, действует, - это американское правительство. Но доверить ему благополучие народов было бы актом абсолютного отчаяния.

Эта тактика является одним из аспектов того, как большинство левых реагировали на «развал коммунизма», поддерживая политику прямо противоположную той, которой придерживались коммунисты, в частности, по международным вопросам, когда любое противодействие империализму и любая защита национального суверенитета рассматривались левыми как проявление сталинизма.

Интервенционная политика как, впрочем, и строительство общего европейского дома - другая атака на национальный суверенитет – обе являют собой политику правых; одна поддерживает американское стремление к гегемонии, а другая неолиберализм и ликвидацию социальных прав, которые в значительной части были обусловлены «левыми»: права человека, интернационализм, борьба против расизма и национализма. В обоих случаях, левые, дезориентированные развалом коммунизма, искали свой спасательный круг в «гуманитарном» и «щедром» дискурсе, которому явно не хватало реалистического анализа соотношения сил в мире. При таких левых правые почти не нуждаются ни в какой идеологии, им хватит одних прав человека.

Тем не менее, обе политические линии – «гуманитарная» интервенция и европейский дом – оказываются сегодня в тупике: американский империализм сталкивается с огромными трудностями, как в экономическом плане, так и в дипломатическом; из-за своей интервенционной политики они восстановили против себя значительную часть стран во всём мире. Почти никто сегодня не верит в другую Европу, Европу социальную, а реально существующая Европа – неолиберальная – не вызывает большого энтузиазма среди трудящихся.

Конечно, эти провалы играют на руку правым и ультраправым, но это единственно потому, что подавляющее большинство левых отказалось от защиты мира, международного права и национального суверенитета, как необходимых условий демократии.