когда мне было лет двенадцать или тринадцать,
я впервые прочёл книжку Чака Паланика.
уже тогда я начинал сомневаться,
что есть какой-то смысл в окружающей панике.

уже не помню, о чём он писал; что-то про шлюх и упоротых.
сейчас о нём позабыли и даже хуесосят не шибко,
вижу порой лишь ублюдские мемы с Эдвардом Нортоном
и цитату про шестьсот сорок первую рыбку.

много позже я увлёкся нейрофизиологией
и биохимией; всё оказалось достаточно просто.
где-то в двадцать я полностью врубился в логику
процессов клеточного некробиоза.

тогда я понял, что никто по-настоящему не умирает,
от перестановки слагаемых не меняется сумма.
просто калейдоскоп атомов, которые нас составляют,
слегка меняет рисунок.

порой я гуляю по внутреннему кладбищу,
там всё больше фотографий, которых не было ранее,
и хорошая мысль плохого писателя Паланика
раз за разом всплывает в сознании.

все, кого ты любишь, рано или поздно исчезнут,
повторяю я перед сном, запивая таблетку валиума.
наблюдаю за калейдоскопом — у меня целая вечность
разглядывать узоры из-за стекла аквариума.