мути бита - я спою, и так уже сколько лет тут?
городам - салют, мне - уют души, важных слов - куплету.
я снова где-то на краю, это замут стабильный.
в шкафу скелеты лютые меня зовут погибнуть.
на утро, видно, я - не я, но нервно отрицал,
по сути литры меняли вид от первого лица.
в тоску от быта, простуду витамины лечат,
а ты меня - советами. да уж, от них мне легче.
на плечи груз, в башенку людишек селю,
да под вечер грусть на чердак семенит, увы,
для ошибок и злости обычный приют -
моя память, и не фильтруя ни черта, впитывать -
мой досуг. а после всё в куплет о прошлом,
если я бросил камень, то советую тебе того же,
если когда-то и лукавил, то в слабости вновь,
но убив в себе солдата врядли останусь собой.

"всего-ничего до весны" - муза мне толкует,
кашель в унисон с тишиной ночи. ну здравствуй,
новый мешок забот. нервишки в узел да в путь.
порою нужно уходить, чтобы кто-то остался...

мелькали числа, а я - добра да любви всем,
были честны, но по ходу нам врали те письма,
и мой стишок уж не о том, другим заняты мысли,
выкурю тебя из сердца, если останется winston.
волей не волей, но ты к моему творчеству близко так,
нас не забудут эти строчки на листиках.
другие пишут песни быстро, а я свои высморкал.
искусство? если так, то самая грязная выставка.
убийство? называй, как знаешь, но
мне это не в кайф, а вокруг все прутся, поди.
от приговора только и спасает, что
у моих преступлений шибко грустный мотив.
числа мелькали... любви, добра...
не поднялась рука на виновницу ран души.
а ты толкуешь мне: "на носу, гляди, весна",
и я, убив в себе тебя, врядли останусь жив.

"всего-ничего до весны" - муза мне толкует,
кашель в унисон с тишиной ночи. ну здравствуй,
новый мешок забот. нервишки в узел да в путь.
порою нужно уходить, чтобы кто-то остался...