Недавно прочитал фразу от Мити из Константы: «Альбома, в представлении некоторых, не будет. Будут биты и рифмы. Кто ищет треков смысловых и на "темы" там их не найдет. Будет один большой трек, выдержанный эпохой. Об одном и том же. Это будет талантливая хуйня. Не будет типo, вот трек про лето, вот про любовь, вот на тему абортов вам песня и т. д.»
Слушая «Кроме женщин и детей» возникает такое же впечатление. Это один длинный трек, продиктованный холодным городом. Ты сидишь и в течение часа качаешь головой под настоящие подземные биты. Мозг цепляется за отдельные фразы, панчлайны, словоформы, припевы. Но ты не замечаешь, как один трек сменяет другой. Ты не смотришь названия композиций. Весь альбом – массивное пасмурное мрачное полотно параллельного петрозаводского мира, в котором самый яркий цвет – темно-серый. Это мир нелепых самоубийств, экзистенциальных драм, неинтересных судеб, безразличия к окружающим, дыма и луж с бензиновыми разводами. Это фильмы Алексея Балабанова и Сергея Лозницы молотком вколоченные в биты. Это ожидание солнца, которое никогда не взойдет, ожидание тепла, но электричество отключили на зиму. А зима здесь всегда. Зима с редким снегом, застывшей грязью и корками льда.
«Интересно, Луи сознательно косит под B-Real’a?» - возник вопрос у бабангиды. Сейчас Луи меньше похож на Луиса. Сейчас Луи спокойнее растекается по музыке, без былого холодного драйва – надменно, колко. Как человек, который чувствует свою крутизну и который не прочь это продемонстрировать. (…рифмовочкой небрежной/ раскачивать качели круче чем на Манежной…)
«Когда Хэмингуэй выстрелом размазал свои мозги по стене – это было стильно» - говорит Чарльз Буковски. Когда читает Грязный Луи – это стильно. Это сильно. И в этом его отличие. Он сам живет в мрачных пещерах и брошенных городах своих песен.
Он – местный в этом окутывающем всё и вся безмолвном тумане. Местный стиляга, который не стесняется бросать наглые фразы в лицо остаткам социума.
С этим согласны все…
Под эти биты качаются все…
…кроме женщин и детей.