Там растерзанны грязью улицы,
Спит фонарный свет на её плече,
А в глазах у неё беснуются
Хороводы святых и чертей.

Там набойка каблучная сбитая
Поважней человека около.
ТАМ наверное сердце спит её,
В сером вязанном, мягком кокане.

Спит под книжною пылью сладостно,
Между струн, в паутине мелодий,
Упоённое тёплой, уютной радостью,
И не терпит внутри посторонних.

Да не важно теперь как ломался закат,
В отражении стекол оконных проёмов.
Я теперь несказанно богат,
Опытом бессердечья, глушителя рёвом.

И все буквы в строй, да ровными звеньями
Как и я, вдруг, поверят в игру,
Что шумят не артерии с венами,
А системы чугунных труб.

Что там слева, в грудине пусто,
Или лопасть, что масло гонит.
Неподвластна ни страхам ни чувствам,
Незнакома с сердечной болью