ТЕМА: "Очень больно смотреть если кто-то страдает за нас"



ТЕКСТЫ:



Дождь

А вы помните эту глупую рекламу "Растишки", где мальчик опять летал во сне?..
Рекламный ролик в среднем длится минуту. А сколько правды в него вместили бы вы?

Правда скрыта там,
Где никто не ждёт.
Взор туманит пелена,
Идущая с дождём.

Мам, я опять летал во сне...

Но вам не скажут в рекламе,
Что у мамы сердце не камень,
Что оно из глаз вытекает,
Когда тебе скажет:
"Взрослей!"

А я в небе искал отдушину -
Летел сначала к подушке,
Потом во сне шарик воздушный
Меня поднимал к небесам,
Где я счастливый писал:
"Этот мир...
цепляет...
за душу!"
Я от радости рвал себе глотку.
Но шарик сдуется, лопнув,
Когда реальность затушит
Об него свой первый окурок.

Я не могу больше спать на боку,
Когда лунный свет, сонный город укутав,
Таращится глазом, полным тоски -
От полнолуния нет сеток москитных.
Особенно в три, особенно ночью,
Когда, как юла, беспокойный ворочусь,
Боясь, что луна украдёт мои сны,
Пока сплю в заточеньи потолков подвесных,
Жутких стен и до боли знакомого пола,
От которого к сердцу поднимается холод -
Я им к кровати приколот,
Как бабочка к рамке.
И если украдкой
Кто-то достанет булавку -
Ей взлететь не судилось.

Молча, словно кляча с удилом,
Я взрослел, понимая суть дела,
При этом кидая упрёки судьбе,
За то что с папой...
Мама судилась,
Не желая дарить долгожданный развод.
Но один из ковчега всё же прыгнул за борт
И отправился в вольное плаванье
На поиски неизведанной гавани.

А с мыслями игрались бесы.
Они хотели в памяти повесить
Мой небосвод белёсый
В бездну...
И по нему рассыпать звёзды
Чернее чёрных точек юношеских щёк.
Они в своей игре вели, разгромным сделав счёт.

Я засыпал...
И просыпался от кошмаров чаще,
Чем от будильника с его звенящим,
Чертовски острым,
как укол, гудком.
Я засыпал вопросами
Свой мозг,
Чтоб думать о другом.
Но...

Прости, отец, за письма,
Что я тебе так часто слал.
E-mail сервера убьют зависимость,
Их удалив, сочтя за спам.

Мы будем близкими душой,
Слышишь, родименький, папа?
Знай, с тех пор как ты ушёл,
Я во снах уже не летал,
А стремительно падал.

Мама,
Надеюсь перестанешь страдать
И дурного сынишку простишь.
Я взрослею, пролетают года
И тошнит от жизни-"Растишки"...


(С)путник

Солнце скатилось с карнизов вниз.
Боги вложили в уста нам свой свист.
Возводили крест
для тела и ног, для распахнутых рук.
Затевала, зевая, планета игру,
где не хватило мест

всем, оскверняющим глазом затею,
кому хлеба и зрелищ, кому людских смертей
и чудовищной боли.
Кидали камни и грязь, доходя до дрязг,
сжигали в неистовой страсти страсть.
Он отвечал Любовью.

Любил! Отчаянно, сильно, до колик.
Не так, как мы, еле-еле и головою…
Любил
до конца; угасая углём на ветру.
Любил до распахнутых рук.
Из всех сил,

что даже из смерти сочилась слеза,
и глазами псов уставились небеса
на зевак и прохожих.
Мир заискрил, зажав Святую Свободу,
ставшую длиной пути от Него к эшафоту,
то есть ничтожной.

Мир заискрил, свирепый и грубый.
Вываливались из трещин распухшие трупы,
и расцветал разбой.
И всю немую жестокость, прошедшую дебри,
все проросшие злости и страсти стебли,
Он искуплял собой.

Страдал, впуская в ладони гвозди.
Страдал, ибо мир стоит на неистовой злости,
на велении рока,
на пустом опошлении сути из уст.
И тогда умерщвлённый духовно Иисус
потерял свою веру в Бога.