а мы все сверлим взглядом тишину,
зовем ее то демоном, то счастьем.
как ветвь нагая на ветру качаясь
измерить жаждем вечности длину.


сосулькой с крыш замерзшею свисаем.
боимся все, что кто-нибудь собьет.
в макушку чью-то целимся часами,
как в воскресенье метит страх суббот.


потом, с весной, желаем, страстно каясь,
капелью на макушку чью-то стечь,
но, чуя страх пред ликом смертной казни,
стекаем вместо капель воском свеч.


вконец, остывшим воском закупорен
наш выход или правильнее вход.
и мы с собой все так же яро спорим,
все так же пламя променяв на лед.


и снова сверлим взглядом тишину,
ни счастье не маячит в ней, ни демон.
мы проиграли гордости войну,
и в тишине маячит лишь надменность.