:guinda :

Ну,ты и меня пойми.Я с бритыми не братался никогда и влюбви им не признавался,и вырос на обоюдной ненависти друг к дургу.Причина очевидна,они не давали нам спокойно жить,а Вайт смоукам пиздец пришел.Пришлось самим как-то отбиваться)))

А по субкультуре все верно

Ну,раз не был,то че хуйню-то несешь дикую?

Православие традиция славянских народов?А Византия это тоже что ли славянское государство?Откуда наше православие вышло?Нетут такого понятие руская традиция православной церкви-все традции вязты у Византийской Империи,право-приемниками,которой мы и являемся

Пониаешь там война?Там федералы наши пиздатые такого наворотили,что страшно ,даже,думать о последствиях.И в том,что там творится виноваты мы сами,ка кне прискорбно...СМИ у нас вообще хуетаЭто не СМИ,даже..

Кстати,Федоров адеватный тип,очень вью его понравилось:

Интервью с Петром Федоровым

12.05.2009

Источник: Журнал «Собака.ру»



Звезда «Обитаемого острова» всерьез претендует на роль идейного лидера своего поколения. Федоров не разменивается на мелочи, отказываясь от проходных ролей в коммерческом кино, зато снимается в скандальной социальной драме о скинхедах, чтобы заставить людей задуматься. Новая реальность — его эпоха, и он знает, что поможет в ней выжить. Как и его девушка, модель Анастасия Иванова.

Все жалуются, что работы нет. У вас работа есть?

Есть, я фильмы монтирую, всю прошлую ночь в монтажной просидел. Роли тоже предлагают, но я пока отказываюсь… В основном какая-то муть. Особенно пугают сценарии про войну с Грузией. Хотя про Гамлета сейчас тоже делают кино, но я пас. Там современная история, массовка из разных субкультур, но хочется чего-то поближе к жизни.

Разве эта мода на осовременивание классики не осталась в 1990-х?

Оказывается, нет. Кому-то кажется, что Гамлет — это то, что надо народу. Что вот он, герой, который сейчас всех вдохновит. С чего вдруг?

Сейчас в отечественном кино вообще вакуум, время наше не отражается. Надуманные герои, вымышленные обстоятельства, слова, которыми люди не говорят. Почему? Потому что связь со зрителем нулевая. Этого зрителя исследуют только на предмет того, сколько он может потратить на билет в кино, а что он там себе думает, чем живет — это уже в стороне остается. Какие коммерчески успешные фильмы отражают жизнь современного человека? Успехом сейчас пользуются в основном грубо тесанные «под народ» комедии. Это развлекательный формат, спрос на него отражает массовое желание отвлечься от того, что происходит дома. Но ведь то, что происходит дома, — это самое важное. Хотя и комедия может служить абсолютным инструментом, тем более жанр этот самый ментальный для России. Прое...ли просто золотой ключик.

В вашем с Павлом Бардиным фильме «Россия 88» реальность присутствует. В этом номере у нас есть интервью с Павлом, он подробно рассказывает про скинхедов, про то, как фильм делали. Вам это зачем надо было?

Во-первых, хотелось сделать хороший фильм, во-вторых, на тему, которая волнует. Тем более что жанр, сочетающий игровое и документальное кино, — это очень интересно. Мы привыкли, что документальное кино — это скучно. Ничего подобного! Работая над этим фильмом, я по-новому увидел Россию, себя, людей. И, что самое удивительное и страшное, понял: единственные политически организованные молодые люди — это скинхеды.

Потому что у них идея четкая и формулировки, бьющие наотмашь. Молодежи это и надо. Конечно, это страшно. Но где те лозунги, под которые станет молодежь? Мы с Кириллом Серебренниковым рассуждали о молодых и вывели термин «поколение одуванов». Люди, которые ходят с фотоаппаратами, но не знают, что снимать. Выставки посещают, но не понимают, что там хотят увидеть. Для них творчество — способ потусоваться. И ветер их сдувает, как одуванчики, хвататься им не за что.

Для них сейчас тоже хороший момент, есть возможность продать свои фотоаппараты и подойти наконец к зеркалу. Хотя против творчества в правильном понимании ничего не имею, тем более что разговоры в последнее время в основном про культурный обмен, который, собственно, нам только и остается. Кроме любви, конечно.

Какая эпоха вас вдохновляет?

Меня вдохновляет конец 1980-х и 1990-е. Я был рэпером, я был металлистом, на экзамены в Щукинское училище приходил с пирсингом. У меня ностальгия по этим субкультурам, которые объединяли людей. Сейчас все это пропало, все растворилось. Я вот думаю, о чем будут через десять лет вспоминать нынешние двадцатилетние. О том, как они ходили в солярий и занимались шопингом?

То есть глянцевый сериал «Клуб», где вы играли главную роль, в прошлом?

Я однажды халтурил на дне рождения на Рублевке. Мне позвонили, сказали: так, мол, и так, у девушки день рождения. Будут петь типа Влад Топалов, Настя Задорожная. Я спрашиваю: «А я-то что там делать буду? Я же не пою». — «А ты вести все это будешь». Я согласился. Приезжаю, выясняется, что девочке исполняется девять лет и она фанатка сериала «Клуб». Я думаю: «Господи, она что, в семь лет смотреть его начала?» И вот она с подружками идет на меня, и я понимаю по их движениям и глазам, что о сексе они знают больше меня. Я вышел на сцену: «Здравствуйте, я Петр. С днем рождения…» А они мне кричат: «Ты не Петр, ты Данила!» И так три раза поправляли, а потом даже кинули в меня пластмассовый утюжок. Печально, что все так, что этот Данила для них герой. Хочется показать им героев 1990-х, про которых ничего не снято.

Как же не снято? А «Жмурки» Балабанова?

Это не про меня. Я бы про конец рейва снял, про ту субкультуру, в которой жил.

А если бы вам предложили сделать кино про сегодняшний день, то кто бы стал героем?

Никто! Слоняющийся человек, человек-волочение. Герой только должен появиться. Мне интересны экстремальные обстоятельства, а сейчас именно они и есть. Из них выйдет новая формация. И кто сейчас активно поработает, тот и станет героем. Некоторым моим знакомым, например, по тридцать. И они в какой-то момент достали меня своими разговорами про то, что им тридцать. Даже при всей своей успешности многие из них в нынешней ситуации потеряны: у них из-под ног вышибло старую систему координат, а новую уж, будьте добры, сами себе делайте.

Легко рассуждать о свободе, смене деятельности, отречении от чего-то тем, у кого нет семей и кредитов. Вот у вас кредиты есть?

Нет, слава богу. Кризис, конечно, коснулся и моей семьи, и друзей. Но если в начале кризиса все говорили, что каждый сам за себя, то сейчас поняли, что надо объединяться. Перед Новым годом все болтали много, а сейчас начали плавниками двигать. Такие альянсы выросли, которые полгода назад нельзя было представить. Люди из разных сфер, с разными характерами в силу обстоятельств объединились. И результат получается крутой! В музыке, в кино, в бизнесе. Когда люди вместе, им проще найти выход. А если они любят друг друга, то тем более. По большому счету любовь — это все, что нам надо.

Как считаете, это объединение поможет нам построить гражданское общество?

Гражданское общество — в гражданской позиции. А позиция эта — в том деле, которым ты занимаешься. Неважно, кто ты, актер или журналист, каждый из нас должен идентифицировать себя в своей профессии. Я вот на выборы стал ходить очень поздно. Для моего поколения выборы — это сигнал из телевизора, а мы сигнал из телевизора не воспринимаем. Мы с Пашей Бардиным сейчас думаем над интернет-телевидением, чтобы интерактив с людьми был. Пока точно не знаю, как это должно выглядеть, но за этим будущее.

Ваша девушка — модель Настя Иванова — только что вернулась из Лос-Анджелеса. Что рассказывает?

Говорит, что работы мало, все думают о своих долгах, о долларах… На фоне этой финансовой истерии ее друзья, ребята из группы Living Things, устроили акцию по сжиганию долларов. На улицах к ним присоединялись прохожие, туристы, даже полицейские. Идея такая: все хотят хорошей жизни, но построить эту жизнь на деньгах с Уолл-стрит — значит построить жизнь на грязных деньгах. А надо просто работать, и честно заработанные деньги станут основой лучшей жизни. В России трудности переживают иначе, даже с оптимизмом. У нас привыкли к тому, что периодически случается «жопа», и большинство думает: «Ну вот, мы же знали, что будет плохо, вот оно пришло». А американцы не готовы к этому психологически. Там у людей крыша едет.

В чем, по-вашему, сила нашей страны?

Она не в тех, кто приезжает в Москву, а в тех, кто остается на своем месте. Зрители в Ханты-Мансийске, где мы показывали «Россию 88», оказались такими чуткими, понимающими, вникающими в суть, особенно самые молодые. Эти люди образованы духовно. Такой общности педагогов и учеников я нигде не видел. Молодежь в Москве совсем другая. Когда возвращаешься после подобных поездок в столицу, начинаешь, конечно, задумываться, сравнивать. Кругозор расширяется.

От Горно-Алтайска, где вы учились с первого по восьмой класс, те же чувства?

Чувства смешанные. С одной стороны, я помню, как учителя за опоздание штрафовали: одна минута — один рубль. Как на мою семью огрызались словом «москали». С другой — много интересного было. И на плоту самопальном сплавлялись по Катуни, хотели до моря доплыть, и в тайгу бегали. Я барашков пас с друзьями, у нас огород был, где картошку выращивали. Там какая-то положительная радиация была, и помню, я одну картофелину чистил, чтобы наша семья из четырех человек поужинала, — такая картофелина огромная. Я грядки поливал, пропалывал, окучивал. С тех пор у меня страсть к работе руками. Отчасти из-за этого и ушел из театра. Там надо было только говорить. А для меня важно вот это тактильное ощущение.

Вам в России хорошо?

Да, и мне ее хочется снимать.

А что из последних российских фильмов вам понравилось?

Да мало что. А из иностранного — «Рестлер». Крутой примитивизм. Я после фильма сел на кухне, и накатило — заплакал.