Рождение. Ты вожделенным был в семье и долгожданным.
Словно дежа вю твой выход в свет, ты – первый жаворонок
Но денежный пожар душил жабой надежды на счастье
И тщеславная верхушка давила серую массу, ты – балласт.

Детство осталось в толстых книгах о бароне Мюнхгаузене
Фантазия игр в фигуры из пластилина на грани с фантастикой
Жизнь – пазл, а мир вокруг из вымышленных персонажей.
Крашеные листы в гуашь оранжевую отображали жар твоих глаз.

Юность в стиле адажио искрилась жаждой риска и куража.
Жалость служила аранжировкой любви, и как анжабеман,
Продолжение нашла в энтузиазме к астрологии и дизайну
Ландшафтов, а сверстники в шаржах – муляжи в твоём сознании.

Зрелость. Резервуар возраста на половину полон. И лоно
С незнакомкой, затем «судьбой» разделено вроде поровну.
Ревнуешь, а время так уверенно варьирует твой век в реверс
Севера, оледеневая, сердце с усердием ищет reset на дисплее.

Кризис поспел к сорока, а раз так, в душе зима. Диссонанс
Истин и страх за состав естества и потомство. А догма проста!
«Два пальца об асфальт», но тестостерон иссяк, водой в каскаде,
Содом. Ад. А сентиментальность развеялась тоской досконально.

Старость. Каналья! Лекарства доламывают крылья Икара,
Заарканив кости. Карма? Сигару – в рот, прежнее – под секаторы,
Которые так, конструктивно раскалывают твой театр, в рот тряпку,
Аляповатого оттенка. Перевязав канатом, с ссылкой на каторгу.

Дряхлость – сестра ветхости. Финиш человека. Даже прогресс в технике
Не вернёт тех моментов невесомости в лета «того» фейерверка.
Хвора берёт верх, а ты с хрустом в хребте, уходишь в пыль своих дней.
Вперёд в прошлое, вспоминая плохое и хорошее, вплоть до колыбели.

Смерть. Всё белое. Ещё пару былых явлений и в путь. Так велено.
В небо с бельведера твой дух отправился, вернувшись в наше время.
Пеплом и пятном в памяти растаешь в детях о тебе со смехом в глазах.
Твой разум в анабиозе. И жизнь давно не пазл… Ты мёртв… или всё заново…