В бурлящем потоке СМИ не заметили самого главного,
С упоением переварена драма,
а вот в красных глазах нет ни капли воды пресной
Для этих ран,
вроде бы старых, но всё также болезненных:

Ядовитое облако обволокло город, стихли взрывы,
Матери навзрыд, отцам стыдно – детям пятаки на веки.
Платок мятый и ступня – всё, что осталось от сына,
Снаряд сверхточный в школу – руины, трупы, калеки...

И перроны так нехотя давятся беспризорными,
Пассажирский поезд сорвал себе горло
Отправляясь на станцию "Надежда умирает последней"
Уходя в никуда, гонимый ветром и плетью

Столица в огне, душится едкой гарью,
В глазах зола, в спине осколок гранаты.
Воздух отравлен, страх – чёрной шалью,
Непривычно нем колокол, смолкли набаты.

Знают чёрные стены Белграда -

Чистота скрипит по-особому.
Знают солдаты в траншеях вскопанных,
Знает Скопье, как небо явило грозу
без грома и молнии.
Нарочито нема Первопрестольная

(Ведь молчание стоит не дорого)

Северный Блок бок о бок с пороком; кровью и порохом
Проблему решат, утрясут любой спор.
Шов совести вспорот новоявленным молохом –
Смерть мирных граждан, явный террор,
до сих пор без укора, без судебной оценки, и даже оправдан.