С люстры спускался огромный паук,
Темнота эту жизнь до конца обнажала.
И накинув на тело длинный сюртук,
Тень убийцы по лестнице вниз пробежала.
Фонари вдоль аллеи следили за ней,
А луна улыбалась и грустно смотрела.
Мир убийцы до дрожи был страшно больным,
Будто предгрозовое рассветное небо.
Поворот в закоулок и сразу во двор.
Арка здания тело в миг проглотила.
Разговоры о счастье и розовый вздор
Незнакомка черной гуашью залила.
Лишь дыхание слышно и запах дождя.
Неизвестность и риск по углам возбуждают.
Линия жизни равна рукоятке ножа,
И на кладбище вороны истину знают.
Очередная жертва, сюртук весь в крови.
Клинок в сердце вонзился и холодно стало.
Тень убила себя, чтобы были стихи.
Черным пеплом она в никуда улетала

не знаю почему я продолжил читать после четвёртой строчке, но оказалось есть хорошее место: "Линия жизни равна рукоятке ножа"
заканчивается произведение опять же дубовой наглогольной рифмой, которая ещё и не в кассу: "холодно стало. Тень убила себя ... в никуда улетала"
Она "улетела", там никак не "улетала"
сделал бы, например:
"Клинок в сердце вонзился и холодно тело.
...
Черным пеплом она в никуда улетела"

с глагольными рифмами - это как на сельской дискотеке мазурку танцевать
"смотрите, господа-с, сейчас будет падебаск"