Цель.

1.
Я еще никогда не встречал подобных ловушек,
Зовущих грешные души,
Шепча им тихо на ушко:
«Остановись, брат, - так они твердят, - нет пути назад,
И мир твой станет прахом, когда придет закат».
Но этот взгляд
Проникает внутрь словно яд,
Выжигая зону поражения, как термояд,
Мощней во сто крат,
И один из овечьих стад
Тихо промолвит: «Я за вами последую в ад».
На расстоянии в сотни световых лет
Раз в жизни проносится хвост одной из комет.
Бред, ведь это иллюзия! Лишь рассеянный свет!
Нет! Я схвачу ее, ведь там кроется мой ответ!
Все вопросы, что я задал здесь или там,
Адресованные миру, падут к моим ногам,
Ведь стоит прикоснуться кожей к свитку вечных идей,
И ты положишь в божье ложе клубок шипящих змей.

2.
Где фанфары, чей звук меня при рождении встретил?
Где те двое, что в мире нарекли меня третьим?
Где мораль, где устои?
Лишь ощущаю спазмы
От прикосновения мысли к сгустку эктоплазмы.
Вокруг тихо. Не слышно ветра в поле игривом,
И не доносится крик орла над горным массивом.
Снова мельком
Увидел ускользающую тень.
То была она, моя удача, но вставать лень.
Что мне краски, сгущающие небо красным?
Оно тускнеет, а могло бы быть таким страстным.
«Снова здравствуй!» - сказал я солнцу, и пошел вперед,
Алые грезы искрились, хлюпал тающий лед.
И снова тысячу раз промелькнуло: «Вернись!»,
Но в сердце глухо отозвалось: «Мне не изменить жизнь».
И, шаг за шагом, я уходил все дальше на запад,
Уперт в землю взгляд, а его тянуло ввысь.

3.
И вот очередной шаг, но что-то не так,
Я обернулся, и душа закричала: «Вернись, дурак!»
Снова грязные брызги, затем, как на киноленте
Взрыв двадцати кило в тротиловом эквиваленте.
Теперь сложно сказать, сколько тогда шагов
Меня отделяло от империи вечных снов.
Не надо слов,
Сердце само найдет дорогу,
Надо научиться лишь внимать своему Богу.
Не стоит строго
Судить поступки других,
Ведь под конец четверостишия сольются во единый стих,
И есть искра, светящая в конце пути,
Ее надо увидеть, чтобы продолжать идти.
«Прости!», - вырвался сдавленный крик из груди,
Я проклял свою грешную душу, чтобы ее спасти.
И улыбнулся солнцу из-под прикрытых век.
Оно меня простит, уверен… Я лишь человек.