Сундук мертвеца
Крепость Кениксберг, 1945 год
Артиллерия, видать свихнулась!
Свои уж в штурме, а они –
Палить и не перестают. Сверкнуло.
Вот дом был – щас в воронке огоньки
И дым
Мы рвёмся к фортам. Жизнь – лишь фарт.
Схлестнулись армии вояк,
в боях пылают города.
А этот град – могила, брат.
Здесь враг – не враг, а мёртвые в могилах не лежат.
И стали град тела все рвёт, вижжа.
Мы рвёмся к фортам по дворам..
***
На подошвы из стали приставлены искривители пространства,
Дабы пронзать его стремительней и целенаправленней.
В чётко выверенном порядке построены роботы,
Космоса холод и красота не трогает их.
Гордые, летают по планетам,
Хотят найти предмет
Их предка,
Что скончался где-то.
Предмет. Индекс сверхважный.
Суть – сундук, покоряет времён вираж, и
Даже самые страшные раны он может заживлять.
И вот – строй роботов ростом с Колосса бороздят космос,
Веря в свой пламенный мотор, в тосол и закономерностей благосклонность
***
Солдат Андрей, уйдя из-под обстрела,
С отрядом оказался в крошечном дворе,
Искрошенном в омлет. Но стены крепкие.
Вдруг крик раздался и выстрелов трели.
«Школа!» - ошпарила догадка, но поздно.
Опасность подкралась неслышно, но грозно.
С петель слетели створки и завязалась смерти ария
Меж пулемётчицами-школьницами и Красной армией.
В глаза ударила Андрея яркая вспышка,
Он вдруг осознал, что лежит и еле дышит,
И сильные боли в боку. Вдруг – гул.
И голоса рокот произнёс лабуду.
Щелчок. Теперь внятно:
- Сапиенс, отдайте сундук мертвеца!
- Sieg Heil!
- Кого дать?
- Что? Ты кто? Что здесь за хуйня?
Ухнула исполинская пушка. Грохот.
Застрекотали цикадами пистолеты, пулемёты.
Андрей, силы собрав, к какой-то двери ковыляет,
Краем глаза наблюдая, как людское войско, вяло
Объеденившись, метят в того, кто роботов возглавляет.
Но рикошеты от брони в своих - им только воздаяние,
И железными стопами уже школьницы раздавлены.
Андрей ввалился в помещение, взявшееся словно из ниоткуда
***
Пси-орол увидел вошедшего в сундук человека,
И произнёс «барабанную дробь» от счастья.
К сундуку он подскочил моментом,
Поднял, на месте топчась,
Как будто незаметны
Ему выстрелы частые.
Пси-орол открыл дверцу
В нижнем углу, что мертвецом
Была поспешно сделана. Вытряхнул на поверхность
Труп Сапиенса-самки и живого самца. Пси-орол всем память стёр.
Взлёт
***
Андрей ввалился в помещение, почувствовав
Небывалое облегчение. Рана была, или почудилось,
Но теперь её не было точно. И главное – осмотревшись,
Осознал, где находится. Но не верил, хоть зарежься!
Комната цела – ни трещинки, метров десять в поперечнике.
Сделана из янтаря чистейшего, резьбой покрыта бережно.
Светло, желто – как золото! Улетучилась вся злоба враз,
Душа запела звонко. Спокойствие – моя зазноба, вот где ты нашлась!
Янтарная комната
Но стоп!
Что там в углу темнеет? Да это никак тело!
Мёртвая красавица, но что она здесь делает?
Прекрасно сохранилась, будто не подверглась тлению.
В мозгу Андрея вспыхнуло «Мэри?!
Что с мной? Она кто? Я спятил?»
Но вот двери не ко времени разверзлись,
И выбросило обоих в Кёниксберг. В слякоть
***
И вновь косматые звёзды равнодушно светят в объективы.
Но на процессоре спокойнее, ведь цель уже достигнута.
Без стимула роботам врядли было бы по силам
Уйти, ведь смерть смердит невыносимо,
И отвратительны земляне.Выбросить
Бы, как отходы в нейрокостры.
Но надо здраво мыслить -
Развиться дать им смысл,
И будем вскоре как отцы.
Но ещё рано. Ждать. Столетия.
Пока землянам эволюция не светит.
Совет решит, стоит сундук задействовать
Иль нет. А здесь и сейчас гордых роботов порядок
Сквозь Системы и Галактики к родной звезде летит упрямо.
Не догадываясь, что не они времени ход покорили, а что оно с ними просто играет,
У
м
и
р
а
я
__________________________________________________ _______________________
День, растянувшийся на год
Плеск воды и выдох. Вдох.
Гребок. Гребок.
Один, наедине с водой.
Путешественник, или просто бродяга. Морской волк.
Без определённого места жительства средь волн.
Но непогоду он обходит стороной как волхв –
нахохлившись, легко. Герой поездок и походов, Фёдор Конюхов.
Он вопреки веяниям модным заброшенной пошёл тропой.
Когда зубрили экономику – пути нашёл, да без дорог.
Весь изнемог,
(на месте. скорбь)
и кровь на сердце у изгоя.
Но если ноги
метры кроют,
Тогда поберегись, горе!
Фёдор не любил горы – они гордые, но мёртвые,
Особо: северные, серые костлявые фьёрды,
Мерзость, как старуха с косой.
То ли дело – моря, там жизнь плещет хвостом,
И не мешают друг другу. Миллионы миллионам.
Милые волны.
Плеск воды и выдох. Вдох.
Гребок. Гребок.
Один, наедине с водой.
Что только не вытворял! Уж не на «Вы», на «ты» с морями.
Скитаний годы. Результат – слава и утром за кормой заря.
И долгий бодрости заряд, не зря здоровьем гордо козырял.
В который раз уже на лодке он Атлантику пересекает.
На вёслах теперь, здесь сверхсерьёзно, такое бы не каждый перенёс.
Но Федя твёрже кремня - нипочём всё. Он не устал, лишь бородой оброс.
По волнам гонит судна скорлупку.
Навигатор щупальцами спрута
Зондирует маршрут запутаный.
Тут заплутать немудрено -
Рукой подать до треугольника,
Что свирепствует в Бермудах.
Чтоб обходить это по кругу, не нужно даже быть премудрым.
Но Фёдор сдуру, толи просто с перепугу, решил путь срезать напрямую.
Отметил в бортовом компьютере «второе ноября» и спать. В трюм.
Наутро, встав, он первым делом сварганил геркулес в кастрюле,
Покушал сам и накормил Святую – ящерку, что брал с собой повсюду.
Плеск воды и выдох. Вдох.
Гребок. Гребок.
Один, наедине с водой.
Гребёт как ни в чём ни бывало герой, но отдохнуть решил. Прилёг..
Опять «Второе»(!) показывал календарь на часах электронных.
Решив, «Спросонья перепутал», бегом рванул он к борт-компьютеру,
Но та же картина жуткая. Он осознал, что это времени приблуда,
Ведь про Бермуды слухи все страшней друг друга. Вой белугой -
Не поможет, безысходность лупит в рожу. Навигация свихнулась!
Вслепую, как котёнок в мешке,
Чувства Фёдора: «я - мишень.
Аномалии хваткие руки шею
К палубе пригнут, и как швеллер
Свернут в букву П. Эндшпиль.
Абзац. В гроб оказалась спешка.
Полез на лезвие ножа – и вот, порезался. Гребу неделями, но бесполезно всё.
Везде вода. Сигнал о бедствии здесь некому подать, нет даже пистолета..
Уже с надеждой вспоминаю о том, как отбивался от пиратов-растяп,
Они бы были сейчас кстати, ведь тоже люди.. Взмолюсь - простят.
Пусть вместо Весёлого Роджера мою рожу на свой растянут стяг,
Я не обижусь. Жить хочу.»
Плеск воды и выдох. Вдох.
Гребок. Гребок.
Почти один, почти что мёртв.
Время идёт на месте, давно второе ноября, стало трудней найти поесть.
Путешественник осунулся как Смерть, исхудал и словно водоросль позеленел,
По-детски плачет он, отчаившись, а борода до пят свисает (спотыкается везде).
Штормов как не было, так нет, хотя на небе тьма всегда – и в ночь, и в день,
И под водой заметны тени, от которых дыбом волосы на голове поседевшей.
Движения Феди стали все резкими, дёрганными. Однажды случился инцидент –
По палубе полусомнамбулой бредёт
Фёдор, споткнулся. Стук – ведёрко
упало, и Святая тут же дёру!
Пока ловил ящерицу моряк,
Та ненароком хвост потеряла.
Даа, вот был хаос, беспорядок!
Когда день на год растянут, не запоминается ничего, кроме беспамятности
Своей, и небольших, почти невесомых событий, тобой же поставленных
Как спектакль, где актёр, зритель и режиссёр – ты сам, а автор сценариев
Скрывается где-то за кадром. Закат. И маска надета спокойствия и сна.
И у «домашнего» пресмыкающегося новый хвост отрастает.
Вопреки(!) всем мнимым дням сурка
Вода шумит негромко. Вдох.
Во сне он видит кровь и воду,
Вместо мачты – Тощих вдов.
Страдалец, задыхаясь, вскакивает – кошмарный сон перед глазами встал.
Обуздав дыхание, он освежиться побежал на палубу. Ночь. Красота!
Вдруг Федя краем уха услыхал – будто по клавиатуре стук и клац..
От страха вне себя он к борт-компьютеру как заяц поскакал,
И в прострации оказался. Кого угодно созерцать ожидал: хоть марсиан,
Но из-за стула встал… Валерий Шанин, путешественник и писака.
- Валера?! Встреча здесь..через столько лет?
- Да – потупив взор, - Это я, коллега.
И третье ноября на календаре.
Немая сцена. Все эмоции на лицах,
Словно мимы. Оба сникли. Низко
Согнулся Шанин, и тихо всхлипнув,
Зачастил ничто иное как искреннюю исповедь. Феде поведал
Про то как завидовал чёрно его славе великой и известности,
Но он, мол, Шанин, гуманист, убивать человека боялся, естественно.
Как следствие, помешать пытался завершить сие путешествие,
Приобрёл судно с новейшим оборудованием, в слежку за ним.
По ночам прокрадывался на судно Феди, и тут уж действовал –
Сбивал навигатор, стрелки назад
Переводил на всех его часах.
- Федь! Ты умеешь прощать, я же знаю,
Попутал бес меня, в свои слуги нанял…
Федя заплакал. «Какой ты дурак!» -
Но иссохшую руку подал.
Плеск воды и выдох. Вдох.
Гребок. Гребок.
Веселей всегда в пути вдвоём.
Даже ты, Смаер, и не держи на меня зла за всё, что было. Всё равно с недели на неделю помру
Похожие темы на: Аракс Ражный - Сундук мертвеца, День растянувшийся на год